Давеча была у меня практика на обучении, где тренировали мы карту восстановления участия (она же re-membering) — это когда мы вспоминаем что-то важное и ценное для нас в связи с человеком, и затем укрепляем это, тем самым поддерживая свою предпочитаемую идентичность. И выбрала я, будучи в роли собеседницы, навык (так тоже можно, да) — свой СПГС, он же синдром поиска глубинного смысла.
Несмотря на то, что меня хулят нередко за желание применить к чтению не только сами буквы, но и межстрочное пространство, а может и саму форму письма, СПГС был и остается важным для меня навыком. СПГС — это для меня про сложность, а сложность — базовая ценность, которая мотивирует меня вставать по утрам. Потому что сложное — интересно. Если я поверю в то, что на самом деле никакой сложности нет, а слова — это только слова и люди, в самом деле, не хитросплетенны, а легки в своей простоте, мне просто станет незачем жить. Интерес — вот что для меня важно. Интерес прочно сцеплен со сложностью и, как следствие, с СПГС.
Так вот, суть задания в том, что предлагается вспомнить персону, привнесшую или подкрепившую в собеседнике желаемый навык. Я выбрала такой персоной Константина Евгеньевича Кинчева — лидера группы Алиса.
И все там было у нас ужасно сложно дальше в этом самом ремемберинге, потому что Константину Евгеньевичу, я почти уверена, в самом деле глубоко наплевать, что думают о нем его фанаты, а уж тем более сейчас, после 24 февраля, когда я теперь совсем уже не могу найти в себе силы на компромисс с его, надо заметить вполне себе внутренне непротиворечивым, мировоззрением.
Однако спустя несколько дней после этой, местами разочаровывающей практики, я вдруг поняла, что несмотря ни на что — она получилась. Получилось восстановить участие. И это действительно приносит облегчение. Потому что К.Е.К. много для меня сделал, и я была бы не я, если бы не тексты Алисы. Кто знает, как бы я сейчас мотивировала себя вставать с кровати, не будь у меня такого прекрасного, годами подкрепляемого СПГС.
Вот недавно я переслушивала песню «Смерть» из альбома «Солнцеворот» (2000). Давненько я к ней не обращалась, лет пять уж прошло точно. За это время многие знания к моим берегам прибились, в частности я прочитала про историю русской ёлки в книге Душечкиной Елены Владимировны, ознакомилась с трудами Владимира Яковлевича Проппа и даже «Тысячеликого героя» Джозефа Кэмпбелл осилила.
И вот, пройдя свой путь, я слышу знакомое с ранней юности:
Кто в семи соснах перепутал пороги…
— и вдруг понимаю, почему в соснах и что за пороги такие. И улыбаюсь, потому что в этот момент подкрепляется моя предпочитаемая идентичность. Потому что вот он — сложноустроенный человек, который написал сложноустроенный текст, и я, наконец, могу его прочитать. Жизнь плещется внутри меня, я существую! Это прекрасно! И то, кем стал Константин Евгеньевич Кинчев, не мешает мне больше испытывать к нему благодарность за материал, который он мне предоставил, чтобы я смогла стать тем, кем хотела.
Вот так вот как-то оно и работает. Мы — нарративные практики — восстанавливаем участие не всего человека, а значимой его части для поддержания предпочитаемой идентичности собеседника. Потому что часто люди приносят в нашу жизнь и хорошее, и плохое, и мы либо выливаем воду вместе с ребенком в попытке стереть из памяти персону и ту боль, что она нам учинила, либо забираем с собой то, чего бы мы брать не хотели, называя это прощением.
Я благодарна нарративной практике за позволение быть собой во всем, а не адаптироваться. Это какой-то праздник жизни для меня, ей-богу.
Если вам тоже актуальна беседа с восстановлением участия, буду рада поговорить :)
